Но — не редкая, да! Особенно у молодых парней. А что… большой… Не сказала бы, что совсем уж большой. Но — не маленький, ага!

Дальше они или стали шептаться совсем тихо, или отошли чуть дальше по коридору.

Когда они спустились в буфет, Косов, отстояв небольшую очередь, взял себе и девушкам по стакану какао и по паре бутербродов.

— Ну, где твой анекдот? — покусывая продукт, спросила Ирина.

— Так… Только он… не совсем скромный, — он покосился на Светлану.

— Так от тебя другого ждать было бесполезно! Давай! Тут все люди взрослые, да, Свет?

Та кивнула в ответ, но опять смутилась.

— Ну ладно… слушайте! Идет гражданская война и в санитарный пункт привозят раненых бойцов Красной армии, — начал шёпотом Иван, — Как водится — принимают, обрабатывают, оперируют, перевязывают… Вот привезли очередного бойца… точнее — морячка с бронепоезда. А у него… Осколком артиллерийского снаряда… частичная ампутация полового члена.

Ирина поперхнулась какао и закашлялась. Светлана замерла ошарашенно. Похлопав Ирину по спине, Иван продолжил:

— Ага… значит — частичная ампутация. Вот медсестричка и заметила, когда обрабатывали… рану… что у него там осталась часть наколки. Ну — татуировки! Буквы — «ЛЯ»! Вот ей и стало… очень любопытно! Дождавшись, когда раненный придет в себя, улучив момент, она, смущаясь и краснея, спросила его: «Товарищ краснофлотец! Вы, конечно, извините, но… там у Вас… осталась часть татуировки. Буквы — «Л» и «Я». Это что же там было изначально? Ваше имя — Коля? Толя? Или может быть имя Вашей подруги — Оля? Галя? А морячок… грустно так… отвечает ей: «Нет, родная! Там у меня была татуировка-приветствие: «Привет славным морякам Балтики от доблестных защитников Севастополя!».

Ирина, замерев на секунду, расхохоталась. А Светлана замерла, удивленно распахнув глаза. Когда Ирина успокоилась, Иван глазами показал ей на замершую девушку. Та сидела, загибая пальчики на левой руке и беззвучно, только губки шевелились, что-то шептала.

«Ага! Буквы считает!».

И снова Ирина закатилась в смехе, так, что Косову пришлось ее успокаивать.

— Ну вот… бесстыжая твоя морда, Косов! Ведь неудобно же перед людьми в буфете получилось! Я так давно не хохотала! Это же надо такое придумать! А Света-то, Света! Ой не могу! — и Ирина снова заходилась в смехе.

— Ну хватит уже, Ира! — Светлана смущалась и сердилась, — я просто… просто я — растерялась! Ну… не бывает же так! Да ведь? Ирин! Ты как медик скажи — так же не бывает? Это же… это же ужас какой-то!

Это еще больше смешило ее взрослую подругу. Косов шел, скрывая улыбку, отворачивая лицо.

— Ужас — что? Что такой… был? Или что — такой — оторвало? — смеялась Ирина.

— Ну — перестань уже! Мне… неудобно! Такие темы… да при Иване с тобой обсуждать!

— Свет! Да успокойся ты! Это ведь — анекдот! А в анекдоте часты такие преувеличения, для неожиданности и смеха, конечно! — пытался успокоить девушек Иван.

— Бедный морячок! — немного фальшиво протянула Ирина и, не удержавшись, снова расхохоталась.

К его удивлению, Светлана пригласила Ирину переночевать к себе домой:

— Папа в командировке, а мама… она не будет против! Ну что тебе домой столько еще топать? И Ивана быстрее отпустим!

Так что Косову здесь повезло, и он, проводив девушек до подъезда, с чистой совестью отправился ночевать к подруге.

Наматывая круги по лыжне, Иван задумался:

«Чего-то у меня… с женщинами… как-то все не так и не туда! Мысли — «враздрай»! По количеству этих самых… «баб-с»… Количество — явный перебор! И ведь… как там товарищ Саахов говорил: «И ведь ничего не сделал! Только зашел, да!».

Хотя… он не только зашел. Себе-то чего ж врать?! Он их искал, он наводил с ним отношения… Только вот… как-то… Раз! И их чего-то много стало! И тут уже… не только приятные моменты!

А «раздрай» этот… он, в принципе, понятно отчего! Ведь уже сколько раз твердил себе — «Вот — Фатьма! Красивая, неглупая, страстная подруга! Чего тебе еще?».

Но вот эта ночь с Еленой… Он сначала был в некотором… «ахуе», от той ночи! Потом, когда немного успокоился, проанализировал, и с неожиданным испугом понял — а ведь ему с Завадской было… очень! Даже лучше, чем с Фатьмой! Если так — честно признаться! И это вызывало… вызывало это… чувство неловкости и даже вины перед «восточной красавицей». Вроде бы… как-то… предал, что ли.

Это чувство он старался сублимировать в нежность к подруге. Что, скорее всего, было сделано зря! Похоже, подруга почувствовала эти изменения по отношению к ней. С одной стороны, насколько Иван понял, ей это — понравилось. С другой стороны — видно было иногда, что она… не злилась, а… ревновала, да. Но старалась держать это при себе. И что-то в их отношениях не испортилось, но стало другим. И вот это «другое» было лучше или хуже? Здесь Косов определенно сказать не мог.

А если еще не засовывать голову в песок, что тебе тот страус, стоит помнить, что Завадской он пообещал… ага, разврат с третьей участницей, Ритой. А вот это уже… явный перебор!

Но! Весь прежний опыт Ивана говорил, что отношения с женщинами надо строить на честности… ну… в какой-то мере! И здесь — пообещал, выполняй! А как выполнять? А если то, что предлагала Елена, перечеркнет его отношения с Фатьмой? Если она решит, что — хватит! Хватит терпеть?! Жаль? Да, несомненно! Рвать отношения с подругой он не готов. Да и не хочет он этого! Ему она нравится, и это — мягко сказано!

А тут еще и в клубе… Отношения с Лидой и Лизой спустя время стали восстанавливаться. Причем без малейшего участия со стороны Ивана! Женщины чего-то там себе уяснили, успокоились, о чем-то, возможно, договорились, и вот уже у него в комнате вновь начались посиделки-чаепития. Косов пытался исподволь понять — насколько они остались прежними, эти отношения? Вроде и так, а вроде и не так. И Лидочка снова повеселела, улыбалась, даже смеялась над шутками подруги. И Лиза… тоже вновь осмелела. Только иногда проскакивало в ее глаза что-то… вроде вины перед Иваном. Как у какающей собачки. А за что? Да хрен знает! А может он ошибается? Ну… возможно. Тогда что?

И его периодически посещает такая мысль, что женщины чего-то ждут от него. Или он и здесь — пальцем в небо?

Он старался быть вежливым, доброжелательным, даже — остроумным. Но какое-то чувство вины… или неудобства? Какая-то недосказанность… Но руки распускать, как раньше — явно стеснялся.

«Какие-то интеллигентские сопли, чес-слово! «Лезть